Иконы и церкви

Церкви в первые годы после крещения на Руси строились почти исключительно князьями и боярами — в качестве ли официальных «государственных» храмов нового бога или в качестве фамильных усыпальниц. Важно, что новый бог понимался ими как их специальный, княжеский бог, заменивший прежнего идола; к духовенству поначалу относились как к своим слугам, а не слугам господа бога, и церковь строили тоже как еще одну свою хоромину. Поэтому-то среди росписей в этих первых храмах нередко встречаются сугубо светские картины — княжеской охоты, пиршеств и других увеселений, скажем, цирковое представление, увиденное при константинопольском дворе, скоморошеские потехи и т. п.: князья и бояре украшали церкви по своему вкусу и усмотрению, наравне с прочими залами своих дворцов.

Отсюда идет и традиция иконописного изображения и самих хозяев дворцов, нередко в окружении своего семейства, а выполнить такую икону поможет  иконописная мастерская алипия печерского . Продолжение этой традиции обнаруживается, например, в Переяславском соборе. На иконе, называвшейся «Покрова богородицы», на первом плане среди «покрываемых» предстоит Петр I со своей, как известно, далеко не святой женой Екатериной, разодетой, как и все ее придворные, не в традиционные иконописные одежды, а в модные в XVIII веке немецкие платья; слева скромно, как и надлежит святым, на иконе стоят два святителя. В конце этого же века названная церковная традиция была поддержана сотворением иконы в Могилевском соборе, воздвигнутом в честь такого «выдающегося» события, как свидание Екатерины II с австрийским императором Иосифом. Екатерина была изображена на иконе в виде царицы небесной, то есть самой богородицы, а лик архангела Михаила, возвещавшего ей якобы весть о непорочном зачатии от святого духа, был списан с любовника той поры — графа Потемкина. Австрийский император, хотя и не православного исповедания, также был запечатлен в «святом образе».

Иконы в глазах широких масс были простыми и естественными наследниками свергнутых идолов: новыми, более сильными идолами. И к ним так и относились — как к новым воплощениям богов. С тех пор и повелось, что бог — это сама икона.

У кого есть икона — тот имеет у себя и своего личного бога. Причем не только дома, но и в церкви у каждого должна быть своя икона! В ту пору нередко можно было увидеть такую картину в православной церкви: люди стоят как придется, нередко спинами друг к другу, молятся вразнобой — каждый своей иконе, как бы по секрету от соседа. Каждый надеялся заполучить от бога те милости, которые принадлежат ему одному как собственнику иконы…

Этим же, по-видимому, в первую очередь,- а не особо чарующей красотой живописи,- объясняется и тот факт, почему князь Андрей Боголюбский, когда бежал из Вышгорода в свою вотчину Владимир на Клязьме, «тайно вывез» (как деликатно выражаются некоторые историки) одну из фамильных икон — изображение богоматери, якобы привезенную еще Владимиром из крымского похода. Он ее, как особо одаренную чудотворными способностями, просто похитил, чтобы служила впредь ему одному.

Именно первобытно фетишистская вера побудила преемников Боголюбского привезти эту икону с собой впоследствии в Москву, неоднократно выставлять ее как «заступницу» перед лицом неприятеля. ‘От времени живопись потускнела, краска местами осыпалась, особенно на изображении одежд, поэтому икону неоднократно подмалевывали и замалевывали. Если когда и была прежде красота живописи, способная сама по себе привлечь внимание и возбудить возвышенные чувства, то от нее давным-давно и следа не осталось, а икону по-прежнему чтили.

МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ

Об авторе



Ledis.Top — современный женский портал © 2024 Все права защищены